Изложенный ниже случай часто всплывает в памяти, хотя в происшедшем ничего особо значительного не было. Назову его “Информационная война по-казачьи”:

Эпизод 1: Информационная война по-казачьи

Во второй половине ноября 2014 года утомили ежедневные обстрелы.

Специфика расположения нашего опорного пункта: перед нами, на расстоянии 800-1200 м, село Катериновка.

К тому времени, люди жили в 12-15 домах, остальные покинули насиженные места и разъехались, кто в Первомайск, Стаханов, кто в Лисичанск, Артёмовск. Село в низине, образованной пологими склонами оврага, дальше, за селом, на расстоянии 2500-3000 м от нас, железная дорога, посадка с обеих сторон.

За «железкой» и посадками, параллельно проходит шоссейная дорога и идёт плавное понижение уровня. В общем, если кто-то ездит по шоссе, мы в тихую, безветренную погоду можем слышать шум моторов. По интенсивности звука можем делать выводы о количестве машин и о наличии среди них гусеничной техники. Это преимущество сепары использовали сполна: по шоссейке возили, прицепленный к легковому транспорту, “Василёк” и обстреливали наши опорники. Чаще всего, безнаказанно, так как мы никогда не давали “ответку” наугад, если нет возможности установить точку, откуда ведётся огонь. Личный состав скрывается в блиндажах, один – два наблюдателя с оптикой и радиостанцией просматривают сектор наблюдения на предмет подхода техники и живой силы противника. Стреляли они очень прицельно, профессионально. Мины ложились в нашей посадке, осколками были пробиты наружные топливные баки в танках, посекло две радиостанции и мобильники, стоявшие на зарядке возле генератора, котелки и сохнущую одежду после стирки.

В тот день, после окончания миномётного обстрела, по нашим позициям начали стрелять из АГС-а.

Неслыханная наглость!

Дальность полёта гранаты выпущенной из АГС 1500-1600 метров. Для прицельной стрельбы нужно подойти на 800-1000 метров! Конечно наблюдатель вычислил, откуда ведут обстрел, и через 5 минут на встречу с самоуверенными придурками вылетели два осколочно-фугасных снаряда, через минуту завыла рация, настроенная на сепарскую частоту 145,475 мГц: “Атас! Помогите! У нас потери! Срочно эвакуацию! Скорую!“.

Через несколько минут стало совсем темно и пронаблюдать, забрали их или нет не было возможности. “Азимуты” с “компасами” перешли на другую частоту и, в общем, эпизод подошёл к концу.

Всё вышесказанное не заслуживало бы такого подробного изложения если бы…

На следующий день в 12 часов “казачье радио” (г. Стаханов) выдаёт в эфир примерно такой поток: “Завтра, в ___ часов в _____ храме (или церкви) города Первомайска состоится прощание (отпевание) с героями, ценой своих жизней, остановивших прорыв танков Укровермахта на северной окраине города Первомайск“.

Ага, так это, значит, мы прорывались в их мирный шахтёрский город…

Весь день, вместо бравых казачьих песен про вороного коня, и стальной обрез “столица луганского казачества” слушает медленные траурные марши и в конце дня очередной информационный блок: “стахановский городской совет принял решение увековечить память героев, погибших в боях за Новороссию, памятником в центральном городском парке. Возле памятника будет проводиться приём детей в пионеры и будут проходить иные мероприятия по формированию патриотических чувств у детей и подростков. Объявляется конкурс на лучший проект памятника! Три проекта, признанные самыми удачными, будут отмечены денежными премиями: первый – столько, второй 0,5 от столько, третий – 0,25 от столько“.

Сейчас уже прошло 4 года. Мне интересно: как дальше обстояли дела с реализацией проекта? Может уже чего-то там наваяли? А если нет, то у меня есть предложение для дизайнерской проработки: двое мужиков, с отёчными от пьянства лицами, в ватниках, у одного из кармана торчит горлышко водочной бутылки, в одной руке стакан, в другой ящик гранат для АГС. Второй сидит рядом на корточках, в одной руке надкушенный плавленый сырок, вторая опущена на ствол АГС. Оба зорко всматриваются вдаль.

P.S. Через несколько дней местный житель, у которого набирали воду из колодца, рассказал, что, по слухам, какие-то первомайские городские боссы, напившись водки, решили поехать – пострелять по укропам и сами попали под жёсткую раздачу. Что ж, очень даже может быть.

Эпизод 2: Одесса и ночь

В половине шестого вечера, а для конца января это уже ночь, позвонил мне брат Сергей.

Поскольку мобильная связь работала крайне неустойчиво, пытались использовать каждую возможность поговорить с семьёй и друзьями. Понятное дело, что в блиндаже сигнал оператора пропадёт, и вот ходишь по посадке туда-сюда и вполголоса говоришь о том, о сём. Так, задумавшись, дошёл почти до дневного поста N%1. У нас это была перегороженная срезанными деревьями дорога Золотое-Катериновка, на краю левого фланга опорного пункта. Здесь же был вырыт неглубокий блиндажик, что бы быстро спрятаться при обстреле. Всё светлое время суток вели на этом посту наблюдение, а ночью перебирались ближе к жилым блиндажам и вели наблюдение из траншей и построенного из мешков с глиной, и мешками же, прикрытого от дождей, наблюдательного поста “Шалаш”, как мы его называли, расположенного в 5 метрах от блиндажа моего экипажа.

Не дошёл я до поста N%1, двадцать шагов и повернул назад. Услышал чей-то крик, через секунду понял, что кричит мой механик Ярослав. Кричит что-то мне, кричит из “шалаша”. Соображаю, что он только вышел на ночное патрулирование. Подбегаю к нему:

– Что случилось?

– Командир, ось там на дорозі, біля того бліндажа, що в нас перший пост, зараз четверо якихось людей товчуться. – держит в руках включённый тепловизор. Сзади, из темноты выступает чей-то силуэт, подходит ближе и оказывается моим наводчиком. Сэм молча берёт у Ярика тепловизор:

– Я зараз бачу трьох… Ярік вони тебе почули, ховаються за поваленими деревами.

Из блиндажа-столовой к нам подбегает группа “картёжников”, разобравшись в ситуации кто-то бежит за каской и автоматом

– У кого рация? Вызывайте Гризли.

– В мене рація, сів акумулятор – подаёт голос Чалый.

– Чалый, бегом к Гризли, по дороге всех поднимай! Тревога!

– Бачу четвертого. Біжить до кукурудзи – говорит Сэм, который всё время смотрит в теплик.

Всё это продолжалось не дольше двух – трёх минут.

В голове проскакивают мысли: «Сколько их? Кто они? Дрёмовские казачки, или ВДВ-шная спецура? Чем вооружены?»

Полная непроглядная темень, небо полностью затянуто облачностью, ни звёзд, ни Луны. Друг друга на расстоянии вытянутой руки не рассмотреть. Если придётся принять бой, можно и друг друга перестрелять. Получается, мне повезло, что вовремя повернул назад, наверняка получил бы прикладом по голове и ехал бы, со связанными руками и кляпом во рту, на свиданку с Дрёмовым. Хотя это в лучшем случае. Или, наоборот, в худшем.

– У Кого подствольник, стреляйте по посту N%1! 3-4 гранаты подствольником, чтобы не поднимались, из-за деревьев. По посадке подойдём и закидаем эфками.

– Подствольник у Чалого. Он побежал к Гризли.

– А-а-а, … твою мать!

– Один вже біля городів, двое побігли до кукурузи – сообщает Сэм.

– Так они смываются!

И тут появляется главное действующее лицо. Скорее всего, поднятый Чалым, подбегает Одесса, Не останавливаясь, оборачивается: “Я щас вернусь!”.

Чисто Терминатор, и бежит дальше.

– Ты что ё…лся, не видно нихрена!!!

– Я знаю дорогу….

– Ще один побіг до кукурузи трьох вже не бачу – спокойный как двери сообщает Сэм – мабуть вже десь в селі.

– Какого хрена все в кучу собрались, рассредоточиться – это уже подбежал Гризли – одна граната прилетит и вы все трупы.

В это время раздаётся автоматная очередь.

– Кто там?

– Одесса побежал.

– Какого?

– Сам спросишь, если вернётся…

Ещё одна очередь, только теперь дальше.

– Блин! Ну и что теперь делать? Идти к нему? Так он сам в темноте и пристрелит.

– А ты кричи, что ты свой.

– Гениально, и тогда нас порешат сепары!

Ещё одна автоматная очередь, ещё дальше.

– Сэм, ты Одессу не видишь?

– Я вже нікого не бачу, мабуть, більше там нема нікого.

– С-с-с-сука-а-а-а!

***************

Минут через пятнадцать, живой и здоровый, вернулся Одесса… и всех отпустило…

Даже под**бок, “Одесса, где скальпы?“, было совсем немного. Наш лагерь перешёл в обычный режим ночного дежурства.

В “кают-компании” сидели и обсуждали всё происшествие. Сошлись во мнении, что нас сегодня пытались “прощупать” на предмет ночной готовности, наверно ещё кого-то будут посещать. Ну конечно сообщили в штаб батальона, “Западу”. Закончились сутки 30-го января 2015 года и начались 31-е.

P.S. Одесса погиб 1 мая 2017 года при попытке вытащить из серой зоны раненого товарища. Он был настоящим воином, наверно, даже не верил в возможность собственной смерти.

Эпизод 3: Кладбище

Примерно в ста метрах от левого фланга опорного пункта начиналось сельское кладбище. Ходить по нему долго не решались: сапёры 128-й бригады, уходя с позиций, предупредили, что там остались мины, но карту расположения нарисовать не успели, и мы первые недели две пытались обходить погост стороной. Однажды местные жители пришли туда с покойником, мы их убедили похоронить своего родственника на краю и не заходить вглубь. Для уверенности, по периметру кладбища, наши разведчики разместили сигнальные ракетницы, на время, посчитали меры предосторожности вполне достаточными.

В начале ноября произошёл эпизод, наделавший много шума.

Вечером, в условиях полной темноты (полшестого и густая облачность, без фонарика – хоть глаз выколи), начали срабатывать сигналки на противоположном конце кладбища. Брошенные переселенцами, домашние собаки в такое время по кладбищу не ходят. Отчётливо был слышен звук работы двигателя, по мнению нашего механика-водителя, четырёхцилиндрового. Командир опорника объявляет “Тревогу”, наш экипаж занимает места в танке, на левом фланге отделение Кадета. Все по местам. Мы разворачиваем башню в направлении кладбища и ожидаем команды сидящего с тепловизором Юстаса. Тот ничего на дистанции обзора не видит, но и он и Кадет и все сидящие в траншее на левом фланге наблюдают минут 40-50, как одна за другой в полукилометре от нас взлетают сигналки и слышат шум не понятного происхождения. Стрелять “в темноту” никто не стал, все понимали, что “утёсом” одной очередью можно покрошить с десяток памятников, сидели и ждали ближней развязки. Ничего не произошло, шум стих и ещё через полтора часа мы перешли в режим ночного боевого дежурства.

В шесть утра, как обычно, по радиостанции слушаем перекличку сепарских блок-постов, один из них докладывает начальнику – “Азимуту” о том, что в полдесятого был задержан грузовик с луганскими номерами при попытке проезда с нашей стороны ( “…ОТ УКРОПОВ…” ). В кузове лежали выкорчеванные кладбищенские оградки и “лебёдка”. По голосу было понятно, что докладывавший был вне себя от злости. Он интересовался у “Азимута”: расстрелять мародёров на месте или отправить в первомайскую комендатуру. В итоге, отправили.
Я так понимаю, что ничто человеческое им не чуждо” – подвёл итог услышанному Кадет.

Через несколько дней по нашим позициям выпустили полпакета “Градов” и почти всё упало в пределах того же кладбища. В мягкую кладбищенскую землю реактивный снаряд погружался до двух метров и там взрывался, выворачивая памятники с оградками, разнося прах усопших в прошлом веке на десятки метров вокруг…

Юрій Супрун,
капітан оперативного резерву першої черги 17 танкової бригади

Залишити відповідь

Ваша e-mail адреса не оприлюднюватиметься. Обов’язкові поля позначені *