Снайпер

После возвращения с фронта, все отходили по-разному.

Кто-то начинал бухать еще на базе, потом ехал «догоняться» в город. Массово шли в баню. Бабники перед этим еще тщательно брились, и на всей территории доносилось «солнышко, я уже приехал» и «куда подъехать». Семейные тихо ехали домой, к женам и детям. Они уже предвкушали теплую, слегка пахнущую духами и мокрую от слез щеку жены и громкое «Папа приехал!!!» с порога.

Снайпер ГБР (группа Быстрого Реагирования) Данила Цупко, позывной «Сыч» всегда шел в сортир.

Это был отработанный ритуал.

Он брал ключи у майора Фоменко, что всегда сопровождалось шуточками окружающих бойцов «видать накопилось», «растяжку с жопы снял?», «рулон хочешь? Бери два» и т.д.

И лишь Фоменко (ветеран Афгана) ничего не говорил. Он молча давал ключи и внимательно смотрел на Сыча. Сегодня посмотрел с тревогой.

– Даня, До вечера вернешь?

– Конечно Андрей Николаевич.

Ну ты смотри там… Короче, сам знаешь.

– Я в порядке, Андрей Николаевич.

Сыч зашел в туалет (там походу была еще душевая кабинка и стиральная машина) и запер дверь. Он снял с себя всю одежду и аккуратно сложил на пол. Грязные, пахнущие потом, камуфляжные тряпки смотрелись как шкура гиены.

Теперь можно посмотреть в зеркало…

Мда… Ну и рожа. Хуже всего дело обстояло с глазами. Они были прищуренные, как будто бетоном закатанные, зрачки – как шурупы.

Сыч сделал несколько упражнений, расслабляющих мышцы лица. Состроил гримасы, улыбнулся, повращал глазами, вроде стало получше.

Он сел на унитаз, открыл воду в кране и уставился на нее как на божество. Струя умиротворяюще журчала в раковине, голова была пустой.

Две недели. Он был фронте две недели. Бывало и больше, но эти оказались особенно мерзкими. А начиналось все не так уж плохо…

Комбат вызвал их тогда утром, в понедельник.

– Короче, есть для вас задание. Петренко знаете? Знаете. Он командир блок поста в Калине, Калинке, как ее там, хрен разберешь… Донецкая область, 30 км от Горловки. Пост 354. Территория наша, сепаров от туда месяца полтора назад погнали. Но они по ночам приходят и наших кошмарят. То из автомата стрельнут, то из подствольника… Причем, суки заходят между постом и селом, что бы ответка в село попала . Или, между постом и высоткой, там тоже наши стоят. Короче геморрой. Я им говорил секреты выставить, ну там, засаду сделать… Но у них ребята необученные… Стремаются. Поезжайте, разберитесь. Ребята там хорошие, но опыта нет ни хрена. Петренко привет от меня… Кстати, Сыч, насчет твоей винтовки, ребята, волонтеры уже работают, деньги собрали. На днях покупают. Ремингтон, калибр 300 Вин Маг. С Никоновской оптикой. Все как надо… Но пока поедешь со своей СВД. Что поделать, знаю что говно старое… Работаем. Все будет.

День прошел в сборах. Чистая форма, наколенники, новый каремат (волонтеры подогнали), рации зарядить, продукты собрать, аптечку обновить. С Базы даже не выехал.

А куда ехать? К кому? Знакомых в Днепропетровске немного.

Семьи у Сыча не было, с женой развелся 8 лет назад. Дочке 15 уже. Они в Киеве живут. Видятся редко.

Сыч был раньше инженером по технике безопасности. Был свой бизнес.

Не получилось.

Думал за границу податься. А тут майдан, потом война…

Что война будет Сыч понял давно, когда еще в 2010 году в Донецке обозвали «бандеровцом» только за то, что спорил с местным (из за места на парковке) по-украински. Обозвал какой то дед с медалями, его поддержала местная гопота, с сандалями на босу ногу, в засаленных спортивных костюмчиках… весело было.

Собственно из военных навыков у него была только срочная служба (считай нулевой опыт) и, что гораздо важнее КМС по стрельбе (после института увлекался). Поэтому в батальоне его назначили снайпером. Дали старую, 74 года выпуска, СВД-шку, убитую в бруснику. Ствол был изношен, видимо, не чищен годами, кучность никакая. Просил нормальную винтовку, обещают, уже месяца два.

Утром, во вторник их пятерка на УАЗ-е Мастера выехала на точку. Пять бойцов-добровольцев. Сыч (снайпер, командир группы), Меченный (пулеметчик с РПК), Тор (гранатометчик, РПГ), Мастер (сапер) и Буддист (медик, санитаром на скорой работал).

Сыча всегда прикалывало, что на этой войне у всех клички как у индейцев. Индейцы на тропе войны. И еще он заметил, что самые удачливыми, храбрыми и выносливыми бойцами были те, кто раньше, на гражданке (в миру, как говорил Майор Фоменко) были неудачниками, не при делах, и не при деньгах. Вроде него.

Странная была война.

На ней бабушки собирали деньги на снайперские винтовки, тысячи танков стояли на консервационных стоянках, а бойцы воевали на минивенах от Фольксвагена.

Война, где бывшие банковские клерки проводили гениальные операции против российского спецназа, а генералы сливали инфу врагу.

Как говорит Одессит Стасик: «Охуеть, можно, дорогая редакция».

На блок пост приехали под вечер, пейзаж как на державном прапоре: Желтые, осенние поля под чистым голубым небом. Ни дыма, ни облачка.

Сыч вспомнил слова Давида, грузинского волонтера: «Украина прекрасное место, за него стоит побороться».

Интересно, где грузин Давид сейчас? Вроде, на Мариупольское направление собирался…

Справа километрах в 30 Горловка, ее не видно, слева село Калина, сзади высотка 147, на ней взвод стрелков, пара танков и зенитное орудие ЗУ-23.

За чаем, командир блок-поста Петренко, 40-летний дядька с чистыми, детскими глазами, которого все называли Генадич, рассказал, что почти каждый вечер, с наступлением темноты приходят малые группы сепаров и с разных точек проводят беспокоящие обстрелы. В основном, со стороны села или из балки, которая проходит между блок-постом и высоткой. В обоих случаях, стрелять в ответ – рискованно: можно попасть или в своих на высотке, или в село.

В основном обходилось без потерь, но 3 дня назад сепары угодили из подствольника по пулеметному гнезду. В итоге двое 300-ых.

Сыч скептически оглядел позиции.

Блок–пост состоял из грубо сложенных бетонных плит. Одно попадание из РПГ-7 или «Мухи» и они там внутри все охуеют. Окопы вырыты экскаватором, но брустверы не укреплены ни деревом, ни покрышками, огневые щели такие большие что в них аист пролетит, на бреющем. Бойцы на позиции курят, кухня стоит открыто, дымит так, что за километры видно.

В 50 метрах от поста, с двух сторон посадки, за ними вражеская рота подойдет так что никто не увидит. Сортира нету, бойцы ходят в поле, представляя при этом прекрасную мишень для снайперов.

Походу, повезло им, что сепары долбоебы попались, а то вынесли бы их всех тут за ночь к ебени матери. Даже высотка не помогла бы, ЗУ-23 стоит так высоко что это территорию не покрывает.

В общем, как говорит тот же Стасик: «Адъ и Израиль».

Стараясь быть как можно более дипломатичным, Сыч указал на прорехи в обороне, набросал список необходимых мероприятий (дооборудовать огневые точки, обложить бетонную будку поста мешками с песком, спрятать кухню в блиндаж, вырубить посадки и т.д.) Работы будет много. Надеюсь: успеем.

Ночь прошла спокойно, Сыч до трех утра пялился в ночной прицел СВД, периодически матюгая мудаков с высотки, которые, от нехер делать, каждые 10-15 минут запускали осветительные ракеты.

Фильмов про Сталинград насмотрелись что ли?  21-ый век, блядь, ночники есть, в них смотрите, хули ракетами баловаться, один хер ничего не видно… Кстати, с ними тоже надо поговорить, что бы ЗУ-шку переставили и, в случае чего, поддержали огнем.

Передав дежурство Меченному и Буддисту, Сыч вместе с Тором (Мастер провел день за рулем, ему дали выспаться) спустился в землянку, где, повалившись в чей-то спальник, мгновенно заснул.

Ему снился странный сон.

Сумерки, Лето, их дача в деревне. Он с женой пил чай на веранде. Появилось ощущение беспокойства, дремучей, подспудной тревоги, переходящей ужас. Он и жена, не сговариваясь, схватили АКМ-ы, лежащие на столе, и побежали на задний двор. Почему-то, вместо огорода, там оказался обрыв, на краю которого их дочь, Оксана, беседовала с какими-то странными людьми. Мужчины, старые и молодые, одетые по-разному, пара гопников, одна женщина с ребенком. Он женой бежали быстро, вскинув автоматы, хотелось кричать «Ксюша беги!», но из горла вырвался лишь жалкий хрип. И тут вся компания повернулясь к ним лицами и Сыч проснулся от собственного крика. В землянке было почти темно, тускло отсвечивали огоньки рации и матово блестело оружие.

Когда прошел сонный паралич, Сыч вышел отлить. Снаружи было спокойно, лишь негромко переговаривались бойцы на постах и молча светились на небе огромные, сельские звезды. Орошая землю, Сыч пытался понять, что собственно было таким страшным в этих людях из его сна. Вроде люди как люди. Ладно! Спать надо, завтра работы проводить. Фортификационные. Словечко то, какое… С высотки пустили очередную осветительную ракету.

Мудаки, едрена мать.

Следующий день прошел в тяжелой, грязной работе. Разбившись на группы, бойцы укрепляли и углубляли окопы, обустраивали огневые точки, две бензопилы валили деревья на посадках. Деревья было жаль, они не были виноваты в том, что люди решили убивать друг друга, но Сыч утешал себя тем, что, закончив войну, он обязательно приедет сюда с друзьями и посадит новую посадку. Ходил на высотку, познакомился с местным командиром, задерганным мужичком по кличке Бен.

Переставили зенитку с прицелом на балку. Договорились, что в случае нападения Сыч будет указывать позиции сепаров красной ракетой. Поели сала, попили чай, пошутили про Хуйло.

Вечереет, надо возвращаться к себе на пост.

Спускаясь с высотки Сыч уловил блик на церкви, стоящей метрах в 600 в деревне перед постом. Постоял, посмотрел – ничего. Может показалось? А может колокол блеснул в часовне. А может…да хрен его знает. Сыч пожалел, что оставил винтовку на посту и ходил лишь с ПМ-ом и парой гранат. Хотя, на винтовке у него все равно ночной прицел стоит, бесполезный днем.

Следующие дни и ночи были похожи друг на друга как щенки уличной сучки. Днем – рытье окопов, расчистка кустарника, установка растяжек и ловушек, ночью – бдение в засадах с вытаращенными как у совы глазами. Вымотались, охуели от недосыпания, а самое обидное что зря. На участке тихо как в санатории. Вокруг соседи стреляют, воюют потихоньку, даже днем бывает, а у них ни одна собака не полезла за неделю.

Сыч поделился подозрениями с ребятами, и они согласились, что кто-то явно слил инфу об их присутствии противнику.

– Я не думаю, что свои. Может, кто из деревни. Я этим ребятам доверяю. – Буддист как всегда был идеалистом.

– А я вот никому, нихуя не доверяю! – Меченный был в своем амплуа Злобной Какашки. Тор начал с ним сраться, Мастер молчал.

– Доверяй, но проверяй. – суммировал Сыч. – Короче, цирк устроим. Погрузимся завтра и уедем для виду. По дороге мы, тихо сойдем, и в балку. Там, в кустах, замаскируемся. Мастер машину обходной дорогой на высотку загонит, походу Бена ихнего и расчет ЗУ-шки предупредит и вечером к нам спустится. Если наблюдают с полей или из деревни, решат что мы уехали с концами. А мы тут, ждем с цветочками.  Знать об этом будут только Петренко, Бен и хлопцы с ЗУ.

Все прошло гладко. Вечером они, прекрасно замаскированные за кустами, перекрыли балку. Ночь выдалась теплая и какая-то особенно прекрасная. Орион в полнеба, сверчки как в детстве, лиса несколько раз пробегала с глухим тявканьем.

Все несколько расслабились, поэтому Сыч даже несколько удивился, когда в очередной раз, осматривая окрестности, увидел в зеленом кружке ПНВ силует, похожий на человеческий. Он не стал торопиться. Приникнув вплотную к окуляру, повел винтовкой влево и вправо.

Точно!

Еще силуэтики: три, четыре. Идут пригнувшись, дистанция метров 120. Остановились, нырнули в кусты со стороны поста. Видимо, ищут позицию для обстрела. Сыч аккуратно надавил на кнопку тангеты и тихо, внятно проговорил: «Контакт, на 2 часа, дистанция 120 метров. Идут к посту».

Все подтвердили прием. Тор, у которого был маленький Приборчик Ночного Видения, прошипел: «Я их тоже видел, буду наводить Меченого».

Сердце Сыча , забившееся как перепелка, начало успокаиваться, включилась боевая соображалка и инстинкт охотника. Походу он вообще не охотился до войны ,зверюшек было всегда жалко. Он снова заговорил в рацию.

– Всем ждать. Сейчас их не видим, начнем палить, только спугнем. Будем гасить при отходе.

Заворчали тихо, но согласились. Все понимали что сепары могут натворить бед при обстреле поста, но сообщать посту заранее означало вызвать массовую стрельбу, со всеми вытекающими. А сепары уйдут под шумок.

До серьезных угрызений совести не дошло. Видимо, один из нападающих задел растяжку со сигнальной миной.

На 3 часа с пукающим свистом полетели в небо светящиеся шарики, С блок-поста сначала нерешительно, а потом со все большим остервенением застучал пулемет. Сыч снова увидел фигурки в прицеле на сей раз метрах в 70, видимо они решили дать стрекача по балке, невидимые для пулеметчика. Хотя нет постойте…

Ах ты сука!

Одна из фигурок замерла прилаживаясь к автомату с подствольником. Находясь на дне балки, вне досягаемости огня с поста, он вполне мог попасть по окопам по навесной траектории. Видимо пялился в темноте на шкалу наведения ГП.

Так. Сыч на выдохе навел прицел по центру туловища врага, СВД снятая с предохранителя удобно лежала на скатанном спальнике. Как там нас инструктор Татьяна Ивановна учила «задержали дыханье, ровная мушка, плавный спуск, выстрел должен быть неожиданным»…

Звенящий удар по ушам. Прицел резко подпрыгнул вверх, но все равно было видно, как фигурка дернулась, упала на бок, сразу став плоской и жалкой.

Рядом словно отбойный молоток заработал Меченый. В перерывах между очередями слышался мат Тора, «влево, влево 10 метров, ебаный в рот, уйдет сука ебучая»

Пора ходить козырями. На высотке уже наверняка раздуплились. И ждут. Ракета лежала рядом. Сыч дернул за шнур и шипящая, красная стерва полетела в сторону уходящих по балке в кустарник фигурок. Они кстати уже почти ушли из зоны поражения. Почти.

На высотке полыхнуло желтым огнем. Через полсекунды накрыло треском, словно демон из ада просрался. Впереди, в балку ударило со страшной силой, посыпались искры и полетели вверх срикошетившие, 23 мм снаряды. Потом еще и еще. Уши уже не слушали ничего, только отдавали болью при каждом взрыве.

Огонь прекратился также внезапно. Стало тихо. Только слышно нытье Мастера «блядь, я рожок от ксюхи потерял» и многочисленные «нихуясе» с блок поста.

Он передал на пост и на высотку что они выходят из засады. И только, когда все по три раза подтвердили получение, вывел группу к посту. Искать, трупы врагов в темноте, среди растяжек было глупо. Никуда они не денутся…

Сыч очнулся от воспоминаний. Он сидел на унитазе, в позе Роденовского «мыслителя». В ушах еще гремели залпы зенитки. В принципе понятно, почему он любит отсиживаться здесь. Тихо. Никто не видит. Ощущение защищенности в четырех стенах. На фронте невозможно укрыться, уединится. Солдат все время под наблюдением. Даже когда идешь посрать в поле, боишься что тебя накроет снарядом или достанет снайпер. Или вставшего с корточек пристрелят свои же, приняв, с перепугу, за подползающего врага. Такое тоже бывало… хреново, если найдут мертвым в собственном дерьме, со спущенными штанами.

Он спустил воду, как бы смывая стресс вместе с воспоминаниями. Глаза уставились в кафель под раковиной, покрытый пестрыми пятнами ржавчины. Как тесты Рошраха. «Что вы видите в этом пятне?».

Трупы, твою мать, я вижу трупы…

Они отправились искать трупы утром. Шли осторожно, прикрывая друг друга. Сыч взял с собой 12 метровый моток армированной веревки.

Первый жмур был там, где ему и полагалось быть, в 75 метрах от места засады. Лежал на левом боку, положив вытянутую руку на автомат с подствольником рядом. Листва под ногами разворошена, видимо брыкался. Входное отверстие от СВД справа, на уровне печени. Крови немного. Ноги аккуратно обвязали веревкой и лежа, начали тянуть труп на себя. Идиотских вопросов типа «а на хуя вы его тянете?». Никто не задавал. Все знали истории про заминированные трупы, которые взрывались при переворачивании, и про упертых пацанов, которые умирая зажимали в кулаке Ф-1 с вытащенной чекой.

Обошлось.

Видимо не до этого было. Убиенный оказался пареньком лет 25 с не запоминающейся внешностью сельского пьянчуги. Разгрузка, одетая на темный спортивный костюм и китайские кеды, дополняли облик. На правой руке тюремная наколка – перстень закрашенный с белой полоской с правого верхнего угла в нижний левый угол и купол сверху.

Тор усмехнулся: «Пацан, походу, борзо прошел малолетку».

Ясен перец, документов не было.

Второй лежал лицом вниз, судя по всему, умер сразу. Очередь из РПК прошила спину. Когда оттащили и перевернули оказался мужичком благообразным, с бородой, из этих «русскыя мир, снамибог, исконное – посконное, крымнаш». Его несколько портили разбитые на лице очки, и кровь, обильно окрасившая бороду. Форма немецкая, «Флектарн», ее обе стороны активно используют.

Остальные двое лежащие рядом, метрах в двадцати, видимо, попали под раздачу 23 миллиметровых снарядов ЗУ. Их разворотило так, что даже видавший виды Мастер крякнул, а Тор расстался с завтраком (он всегда слабоват был на это дело).

Мухи, принимавшие в антураже не последнюю роль, так же не способствовали облагораживанию картины. Странно, Сыч мог поклясться, что уже видел этих людей. Правда, не мог вспомнить где…

Они уехали с поста через пару дней. Уже потом, Сыч узнал по телефону от Петренко, что СБУ в тот день арестовало некоего субьекта, доставленного в больницу Артемовска с многочисленными осколочными ранениями спины и задницы, который оказался учителем математики из села Калина. Учитель не смог дать вразумительного ответа по обстоятельствам своего ранения и после «душевного подхода» со стороны оперов СБУ, сознался, что принимал участье в нападении на блок пост 354, по наущению и благославлению местного попа, отца Алексия.

Шмон, устроенный в часовне Калинской церкви, несмотря на протесты местных шибко верующих, обнаружил прекрасный склад боеприпасов и подзорную трубу с 40-кратным увеличением, из которой пост был прекрасно виден (Сыч усмехнулся, вспомнив блик). К сожалению, видимо, заподозрив неладное, батюшка успел удрать в Горловку. А может, его предупредили, кто знает…

Обратно ехали в приподнятом настроении. Сыч позволил ребятам (ну и себе тоже) немного выпить. Непьющего Буддиста посадили за руль. Впоследствии Сыч думал, что посади он за руль Мастера, знающего дорого лучше или сядь сам, все возможно было бы по другому… Хотя, какое утешение от этих «если»…

Они сами не заметили, как заблудились, видимо в Артемовске свернули не туда. После часа езды, выехали на блок пост с дерганными ребятами из Кировоградского батальона территориальной обороны. Они там держали круговую и чуть было не открыли огонь. Потом, увидев родную форму , жовто-блакитные прапоры на шевронах и проверив документы успокоились.

– Вы на подмогу едите?! (из города впереди доносилась пальба)

– Кому на подмогу?! Шо у вас за стрельба?

– Та, сепары або чечены из города прорываются… С утра пиздец… Бе-те-ры у них. 171-пост вынесли на хуй, там пять двухсотых, трехсотые… Хлопцы думали, шо наши едут… Они сейчас в городе завязли. Из вашего батальона там тоже есть ребята.

Решение ехать вперед приняли сразу, не сговариваясь.

Сыч, ломая ногти, на ходу снял ночной прицел и поставил обычный ПСО-1. Он понимал что без пристрелки не обойтись, но, по крайней мере, хоть что то…

Пока он возился, доехали до центра, судя по акустике, бой шел рядом. Встретили бойцов Правого Сектора, они змейкой стояли у заборчика перед школой, пригнувшись. Командир «правосеков», по кличке Пират, действительно похожий на пирата, в черной бандане с зелеными черепами, быстро обрисовал ситуацию: У них два БТР-а, человек 15-20, вроде чечены. Опытные. Воюют малыми группами, по 3-5 человек. Явно пытаются прорваться из города. Но если не смогут, наверное, будут брать заложников. От школы мы их еле отогнали, но там дальше дома, частный сектор… Сколько вас?

– 5 человек. РПГ, РПК, и еще трое.

-РПГ это хорошо. 4-5 чечена в здании детсада засели, слава богу, пустом. Сможете по параллельной улице им в тыл зайти и долбануть пару раз? Они блядь, заебали, оттуда всю улицу простреливают, от забора оторваться не можем… И внимательней! БТР ихние куда-то делись… Не видно.

Сыч взял Тора и одного правосека из местных, дорогу показывать.

Витя, паренек лет 20 с явно волновался, пригибался при каждом выстреле (видать первый бой) и нервно водил туда-сюда стволом автомата времен Бандеры.

– Это у тебя ППШ? Несмотря на весь пиздец творящийся вокруг, Сыч не мог сдержать улыбку.

– ППС. Пистолет-Пулемет Судаева. От прадеда.

– Ну, ты и бандеровец! Потомственный…

– Да нет. Прадед трактористом был. А автомат в поле нашел. Уже после войны. Вот… Пришли. Тут через дорогу, через скверик, и выйдем к садику, с задней стороны. Оттуда можно РПГ-шкой *бануть…

Огляделись. Вроде тихо. Перекресток. Слева хрущевка пятиэтажная, машины припаркованы. Слева скверик зачуханый, за ним заборчик проволочный, покоцаный, кустики зеленые… А за кустиками крыша, видимо садик. С его стороны ПК работает. И еще че-то, АК-74 вроде. Стреляет видимо в правосеков за забором. В принципе, можно будет из-за кустов стрельнуть. Они не очень высокие, метра полтора.

– Ну ладно, идите я прикрою. Сыч повел стволом, не отметил движения, и Тор с Витей перебежали дорогу. Заняли позицию в скверике, по секторам. Тор махнул рукой, дескать, давай к нам.

Перебегая дорогу, Сыч услышал звук слева, возле хрущебы, вроде как рация пискнула. Он рефлекторно обернулся на ходу, но лишь для того чтобы увидеть вспышки под домом. Винтовка в руках взорвалась фонтаном искр, одновременно что-то больно ударило в подбородок, а в грудь словно дали ломом. Тело превратилось в дом поврежденных нервов, в храм, где на всех языках славили увечья и муку…

Он деревянно рухнул спиной и затылком на асфальт и не мог дышать.

Так было в детстве, когда он, пятилетний малыш, забрался на лестницу таща за собой велосипед, на площадке сел на него и вместо того что бы поехать вперед, по коридору скатился назад, по каменным ступеням…

Мама подскочила, но не могла утешить, тело зашлось от боли в немом крике…

Ну, вот и все. Разум работал на осознание того, что это происходит с ним и сейчас. На самом деле. Смерть…

До ушей донеслись еще очереди и чавканье пуль совсем рядом, справа.

Прошла пара секунд, и он смог выдохнуть. Еще немного и можно шевелить руками. Сыч повернул голову и увидел как Тор, держась за грудь, падает на левый бок. Рядом стукнул его РПГ-7, с гранатой в стволе. Витя осел около забора, старая, советская каска надвинулась ему на лицо, из под нее часто капало.

Накрыли их слева, два пулеметчика, из ПК и РПК. Чечены прятались под балконом первого этажа, за старой черной «Волгой». Пропустили их. Дали сделать перебежку. И вломили. Теперь они наблюдали за поверженными врагами и Сыч не мог понять, почему его не добивают. Потом дошло: его же считают мертвым. После очереди из ПК с 40 метров не выживают… Да, кстати, а почему он не умер? Ответ валялся рядом. СВД. Две пули вошли в затвор под углом, распотрошили винтовку в капусту, выбили ее из рук Сыча (по подбородку он получил краем прицела) и уже ослабленные, засели в бронике. Еще одна пуля прошла по трицепсу правой руки, но видимо не сильно глубоко. Жжет и тепленькая потекла, но кость не задета.

Включилась соображалка, бешеное желание выжить и уничтожить.

Можно, конечно, прикинуться мертвым. Но… Они будут менять позицию. Два раза ему такое не прокатит. Может, захотят взять оружие. Добьют.

Откатиться, отбежать? Не вариант. Место простреливается.

Он жив, потому что его частично прикрывают детские качели и бровка тротуара.

Можно бросить гранату… Нет, с такой рукой и еле дышащий, хрен добросишь.

РПГ Тора. Вот же он, лежит в двух метрах. Заряженный. Нужно только подождать пока они отвлекутся. Они видят только его ноги. Наверное…

Стараясь не дергать нижней частью тела, он потянулся к ремню гранатомета. Медленно, словно во сне потянул, его к себе. Через полминуты ствол уже холодил ободранную ладонь. Осторожно, взвел спуск. И в этот момент один чечен что-то взволнованно крикнул другому.

Руки, опережая мозг, вскинули оружие, Данило рывком сел, и почти не целясь, нажал на спуск. Стукнуло по ушам, как лопатой. И сразу же еще раз, спереди. В «Волге» вылетели вместе с искрами и дымом все стекла и открылась передняя правая дверца. Еще секунды две вокруг падали мелкие осколки.

Время терять нельзя. Ничего что глаза слезятся от пыли, уши не слышат, дышится с трудом и с руки капает. Мозг работает на ручном управлении, но четко.

Достать гранату из рюкзака Тора.

Загнать ее в ствол. Снять предохранительную ленту с носика гранаты.

Взвести курок.

Отлично.

На ватных ногах он подошел к заборчику. Эх, ваты бы сейчас в уши… глохнуть не хотелось.

Прицел в окно садика (Покойный Витька клялся, что там нет детишек) Дистанция 50 метров, наискосок, из окна работает пулемет. Целимся, ровная мушка, плавный спуск.

Выстрел!

Крыша садика взлетела вверх кусками. Из окна вылетел цветочный горшок, облако бурого дыма и кевларовая каска. Из-за угла садика выкатил БТР. Башня закрутилась выискивая цель. Так, хорошо, что осталась еще одна граната от РПГ.

Когда Сыча нашли свои, он сидел и, держа голову Тора на коленях, пытался расстегнуть его разгрузку. Сердце послушать. Это не имело смысла, Александр Дегтяренко, позывной «Тор» был мертв. «Множественные, проникающие ранения брюшной полости и грудной клетки».

Тор. Отличный спец по компам. Единственный сын. Поздний ребенок.

– Вы уж берегите Сашеньку, у меня, кроме него никого нет

– «Мам, ты че ,мы на полигоне стреляем, раз в месяц, и все.

– Не волнуйтесь, Елена Степановна,он в штабе сидеть будет

Сыч ничего не слышал, поэтому на вопросы просто утвердительно кивал. Из этого все решили, что это Тор взорвал пулеметчиков, чеченов в садике и еще БТР, а потом погиб от шальной пули. Пусть думают.

К вечеру, когда уши слегка отошли, они услышали истошные вопли и плачь и со стороны хрущевки, в которой была нычка чеченов. Там толпились зеваки, лениво вращала мигалкай скорая, и санитары выносили из подвала носилки. Молодая женщина и ее 3 летний сын. Сычу показалось, что ноги несут его как по морскому дну, а в голову засыпали песок.

Все просто!

Граната из его РПГ пробила стекла«Волги» за которой прятались чечены, изменила направление полета вниз и сдетонировала о стену хрущевки. Кумулятивная струя конечно не смогла бы пробить толстую бетонную панель, но там было окошко. Маленькое такое… тонкой ржавой жестью закрытое. Окошко в подвал, где мирные жители прячутся обычно от обстрела.

Судя по всему, они умерли сразу от снопа осколков. Вместе. Прижавшись друг к другу. Мать и сын.

Кричать? Биться головой об бетон? Достать чеку из гранаты и, прижав ее к груди зайти за угол? Вместо этого он помогал нести носилки до «скорой», помог положить их внутрь, даже говорил что-то причитающим соседям. Перекурил с водителем «скорой» пока подписывались какие-то документы. Лицо погибшей женщины казалось знакомым…

– Морг полный. 11-тый рейс делаю. Чечены, ваши ребята, теперь вот этих нашли… Прикинь, соседка в подвал спустилась, консервы проведать, после обстрела, а тут такое… Ее первую на скорой увезли, откачивать. Реанимация заполнена, морг полный… Водила был явно не в себе и часто моргал.

Сыч подумал, что в заполненный морг это маленького города, процентов на 60% его работа. Но не его вина. Сиди эти твари в своем ауле, никто бы не пострадал. «Аллах-бабах-кадыров» бл*дь…

Он не смог заставить себя поехать на похороны Тора. Не смог и все. Отправил Буддиста и Мастера. А они с Меченым присоединились к сводной группе, которая шерстила близлежащие села на предмет диверсантов противника. Одна группа чеченов таки смогла прорваться из города…

– Сыч, это ты там? Меченый настойчиво барабанил в дверь сортира Базы.

– Ну я. А че?

– *уй черех плечо! В сортир хочу!

– В другой иди. Занято.

– А шо там делаешь столько времени?

– В шашки играю.

– Ты шо, буксирный трос проглотил?

– Нет, православного младенца. Иди на *уй, будь ласка.

– Злой ты…

Послышались удаляющиеся шаги и шепот Меченого «да порядке он, в порядке». Видимо Фоменко беспокоится. На разведку послал.

Чеченов нашли через три дня. Случайно. На одном из блок-постов пришел старик сторож из дачного поселка, недалеко от линии фронта и сообщил что видел подозрительный БТР с вооруженными бородачами. Пока там раздуплились, пока сообщили, пока им передали, прошло еще несколько часов. Ночью решили не ехать, выдвинулись с утра на двух внедорожниках и бортовом «Уазике» с 82 мм минометом. Не доезжая пару километров до села остановились. Позвонили сторожу. Он подошел через часок. Медленно шел, огородами. Сыч захватил мощный бинокль, взял «Ксюшу» (АКСУ- 74) с парой 45 патронных магазинов от РПК и одолжил у одного из бойцов телефон с Джи-Пи-Эс навигатором. Меченый был при полном параде со своим пулеметом. Втроем со сторожем они сначала шли, а потом ползли через поля , кусты и овраги довольно долго и наконец оказались на холмике справа от села.

– Вот там дачные домики. Они все почти заброшенные. Видите большой дом кирпичный, первый, слева от дороги? Это дача прокурора. Они там засаду сделали. Мешков натаскали с песком. Пулемет поставили на чердаке. Сторож оказался толковым и внимательным.

– А БТР где?

– А БТР они в фермерском хозяйстве спрятали. В амбаре. Испорчен он у них. Еле-еле ездит. Масло из него хлещет. Они у фермера этого жрут-пьют каждый день.

– А фермер что, сепар?

– Да нет! Какой сепар, нормальный мужик. Заставили они его… Сторож как то странно осекся и помрачнел.

Сыч внимательно огляделся. До прокуроской дачи было метров 200. До фермера 450.

Позицию враги выбрали прекрасную, из прокурорского дома, дорога видна как на ладони, с чердака простреливается метров на 700. И удрать всегда можно сзади, огородами. Кабы не сторож, положили бы их чечены из пулемета, добавили бы еще из-за забора кирпичного из подствольников и ушли бы себе тихо, за линию фронта. А может, остались бы еще. Других дураков поджидать. Но вот сторожа они не учли. И еще наш миномет в балке. У каждого, самого крепкого сельского дома самое слабое место – крыша. О, вот и чечен.

Во дворик покурить вышел. По карманам себя хлопает, спички ищет. Ничего, щас дадим прикурить.

Сыч передал подробные координаты дома минометчикам, получил от них краткое «5 минут» и, пока они готовились, еще раз осмотрел окрестности.

Поля, небо, сентябрьское солнце. Эти места всегда были полями сражений. Вот окопы времен Второй Мировой Войны, а до этого Первой. Пыльные дороги, по которым носилась конница Махно, Красных Комиссаров, Татар, Мазепы, Киевских Князей… Холмик, на котором они лежат наверняка курган. Люди все время воевали, удобряли водой, кровью и потом эту землю, жили и умирали за нее…

«Начинаем концерт» по рации и стукнувший в балке миномет прервал патетические размышления.

Мина легла во дворике соседа, метрах в 30 слева от цели. Сыч быстро передал поправку. Еще мина, легла позади, в огороде. Следующая вышибла кирпичи из забора метрах в десяти.

Еще поправочка. Четвертая попала точно. В проеме чердачного окна полыхнуло желтым и полетели во все стороны куски черепицы.

Простите Пане Прокурор… Житя таке.

В последующие 15 секунд еще три мины, одна за другой, попали в дом, на первом этаже что-то рвануло, белый кордитный дым смешался с кирпичной пылью. Темные фигурки ломанулись через задний двор, но их стерег пулемет Меченого. Наводимый Сычем, он кучно клал по 5-7 пуль в уходящего противника. Минометчики тоже не дремали и, получив поправку, превратили огород прокурора в сад камней.

Штурмовая группа тем временем выдвинулась на джипарях и в количестве 8 человек, ворвалась в село. Дом был зачищен гранатами. Сыч и Меченый бегом переместились с кургана ближе к фермерскому хозяйству, что бы прикрыть продвижение группы вдоль улицы. Минометчики ждали приказа.

Сыч видел, как из фермерского дома выскочили двое, прыгнули в стоящую во дворе «Ниву» и рванули к выходу из села. Машина успела проехать метров 200. За это время в нее разрядили 4 магазина из РПК и 2 от «Ксюхи»…

Через несколько часов, они сидели в просторной кухне фермера и ели обед предназначенный для врага. Сам враг, в количестве 7 трупов был сложен лесенкой во дворе прокурорского дома. Оторванные руки и ноги положили рядом. Восьмой, раненый в «Ниве», с перевязанной ногой и связанными за спиной руками сидел тут же, на полу и вяло огрызался от бойцов.

– Ей, чечен, сало хочешь?

– Я – дагестанец, и сало я не ем.

– Смотри, борзый какой. А картошку с укропом?

– Да нах*я вы с ним болтаете, сейчас СБУ приедет, пускай они с ним разбираются…

Фермер суетился, угощал их, просил попробовать и то и это, а его дочь сидела и смотрела в пространство не видящими глазами.

Сыч, Меченый и героический сторож вышли на крыльцо «покурить».

– Дед, а что с ней?

– С кем? А, ну… это… – Сторож зашмыгал глазами туда-сюда и выпалил как на исповеди, – Ну эти, чечены, когда пришли, грабили тут, людей запугали, девок это… попортили…

– Этот тоже? – Сыч указал на пленного. Сторож нервно кивнул и заволокся облаком табачного дыма.

– Ты дед не переживай, все будет добре.

Из кухни донесся шум. Меченый и командир группы стояли друг против друга, как готовые сцепится коты.

– Ты права не имеешь, он военнопленный, и его СБУ допросить должно!

– А у нас тут не война, так А-Те-О. Анти Террористическая Операция. Разве не слышал? И это СБУ его брало? СБУ тут с автоматами бегало? СБУ это село освобождало? Меченый держал в руке кусок сала, которым натирал головку пули.

– Ты мне голову не морочь… Приказ слышал?! – Голос командира группы стал срываться.

– Знаешь, что я тебе скажу, командир?… знаешь как будет? Эту суку подержат чуть-чуть, подлечат даже, мы же, бл*дь, п*здец гуманные, а потом обменяют на какого ни-будь нашего. И он еще с нами повоюет. Еще наших положит. А может, поедет он к себе в Дагестан родной. Там героем будет, бабки ему дадут. А потом эта сраная война кончится. И будет наш герой *бучий гордый такой ходить, на курорты ездить, и на девок наших этак, со знанием дела поглядывать!

Командир открыл рот, но осекся, наткнувшись на тяжелый, немигающий взгляд Сыча. Остальные бойцы тоже молчали, образовав полукруг, напротив командира. Все держали оружие. Фермер гладил по голове свою дочь, которая беззвучно рыдала…

– Да х*й с ним! Делайте, бл*дь, что хотите…

Командир бухнулся за стол, налил стопку горилки и выпил залпом. Потом сосредоточенно начал закусывать, и,  глядя себе в тарелку проворчал.

– В лицо не стреляйте, слишком явно будет…

Меченый тем временем развил бурную деятельность. Он вставил смазанный салом патрон в магазин, повесил «Ксюху» на шею и, схватив дагестанца за ноги, вместе с другим бойцом поволок его из дома как цыпленка. Дагестанец не произносил ни слова и только вращал глазами как бешеный.

– Здесь мочить не будем, нефиг дом марать.

Остальные тоже вышли.

Сыч и командир сидели за столом, молча отрезали сало и ели. Оба вздрогнули, когда раздался выстрел.

Сыч посмотрел на свой «Викторинокс», лезвие было жирным от сала. Сам он был уже побрит, свеж после душа, форма постирана, пахнет «альпийскими лугами» ботинки начищены. Надо только вымыть нож с мылом, обтереть насухо салфеткой и можно начинать жизнь снова. Он вышел наружу. Смеркалось, теплый воздух пах жизнью и бензином.

Фоменко сидел у оружейки. Сыч протянул ему ключи от сортира.

– Ну как? Оклемался? Не надо, оставь ключи себе я дубликат сделал. Поехали со мной, в Днепр, жена с детьми в деревне. Квартира пустая. Отдохнешь несколько дней. По кафешкам походим. –

– Кстати. Винтовка твоя пришла, новая. Красавица. Ствол “варминт”, прицел 8 кратный. Сошки. Оружие снайпера. Кстати помощник у тебя будет. Наблюдатель, у него тоже снайперка будет, но полуавтомат. Все как у взрослых.

– Наводчик у меня будет? Тогда еще один придется сделать…

– Что сделать?

– Дубликат ключей от сортира.

Посмеялись.

– К концу недели намечается какая то передислокация. В Иловайск едем. Бывал там?

Нет. Даже не слышал.

– Ну и хрен с ним. На месте разберемся.

Фоменко что-то еще говорил. Что то хорошее, но его слова сливались в какой то приятный гул. Они поедут в Днепр, будут пить пиво в летних кафешках и смотреть на девушек, гуляющих в ярких платьях и детей, играющих в парках. Все будет хорошо.

Украина прекрасное место, за него стоит побороться…

Иракли Андроникашвили