– Я совсем забыл, какое жаркое тут солнце…, – подумал Силаныч, откинув защитный козырёк.
– Так отож, – прокомментировал, сидящий за рулём, Витя. – Це тобі не під кондиціонерами в охфісах сидіть, сюди люди сонячні ванни приймати приїздять, а ти…
– А воздух, воздух какой чувствуете? – вмешался, сидящий за Витей, здоровяк Андрей. Для подтверждения своих слов он наглядно вдохнул полной грудью и задержав на мгновенье, блаженно улыбаясь, выдохнул:
– Дышу, а надышаться не могу!
– Тоже мне, натуралисты, любители живой природы, – скептически хмыкнул Володя, – не нагулялись ещё на свежем воздухе?
– Мовчи! – зашипел на того Витя. – Чого встряєш?
– Ребята не ссорьтесь, – стал примирять спорщиков громкий Андрей и тут же спросил. – Силаныч ты случайно не знаешь, что за деревья на этих горах растут?
– Граб, ясень, дуб скальный, кажется, – ответил Силаныч.
– Тюю, я думав акація! – весело вставил Витя.
Вся компания дружно рассмеялась.
– А высота перевала, на который мы едем, какая? – не унимался Андрей.
– 752 метра над уровнем моря, Андрюха, высоко будем.
– Тюю, жили-були собі нормальними хлопцями, а тепер високо-горнокопитними нас зробили.
Все по новой громко рассмеялись. Голосистый Андрей, перекрикивая всех ребят, повторял.
– И окации нема, нема окации…!
Несмотря на долгое ожидание приказа и бессонную ночь, настроение в головной машине, как и в остальных трёх пикапах, до отказа набитых людьми и снаряжением, было на высоте. Колонна уверенно приближалась к месту назначения. Прикрыв от яркого солнца экран навигатора, Силаныч буркнул:
– Какое же оно яркое… Вить, мы подъезжаем, сбрасывай скорость, включай поворот.
– Ес, сэр, – откликнулся Витя.
– Всё, всё, прижимайся здесь, – волнующимся голосом торопил Силаныч.
– Слухаюсь і повінуюсь, мій білий господар, – заканчивая манёвр, усмехаясь, отвечал Витя.
– Андрюха, по обговоренной схеме, командуй! – бросил через плечо Силаныч, спешно выбираясь из машины.
– Плюс, – откликнулся Андрей и рявкнул в висевшую у левого плеча рацию. – К машине!
Безжалостное южное солнце нещадно палило неприкрытую голову Силаныча.
– Куда делась моя панама? – думал он, наблюдая как Андрей, в который раз, громко инструктирует ребят, выстроившихся в две колонны по обе стороны четырёхполосной дороги.
– Повторяю! – орал тот. – По инфе там чисто, но московиты народ подлый! Поэтому осматриваем территорию вокруг поста ГАИ по системе 5/25. Ничего подозрительного не трогаем, ничего не открываем, только красиво заходим и занимаем перевал. Всё понятно?!
– Так точно! – гаркнули в ответ ребята.
Андрей обернулся к Силанычу – тот ему утвердительно кивнул. Кивнув в ответ, Андрюха скороговоркой рявкнул:
– Марш-марш!
Силаныч знал, что с ангарского перевала московиты ушли три дня назад, но для пацанов и за пацанов он хотел именно зайти на перевал. Ни залететь, ни заехать, а именно зайти и именно красиво. Перехватив автомат в правую руку, под беспощадными лучами он поспешил за правой колонной. Заняв место замыкающим, щурясь от солнца, изо всех сил старался отчетливо рассмотреть дугу троллейбусной остановки и двухэтажное здание полиции, маячивших впереди. В душе он ликовал, но солнце немилосердно жгло.
– Почему так печёт? – подумал Силаныч и открыл глаза.
Вчерашний дождливый день и холодную сырую ночь сменило жаркое июльское утро. Лёжа пластом на животе, Силаныч увидел свою панаму, лежащую перед лицом. Прикрывшись ею от солнца, он ещё какое-то время лежал не шевелясь, восстанавливливая в памяти события минувших полутора суток. Вспомнил разговор с кэпом, вспомнил, как ранним вчерашним утром с шестью парнями выдвинулся на четыреста метров по лесополосе вперёд основных позиций роты с задачей тихо зарыться в землю и ждать. Ждать приказа на занятие брошенного боевиками блиндажа в трёхстах метрах впереди этой же посадки, в который неугомонные часто возвращались и беспокоили пулеметным огнём передний край наших позиций.
– Завтра-послезавтра мы туда тихо прогуляемся, – подумал и улыбнулся своим мыслям Силаныч. Предстоящая вылазка пробудила в нём желание действовать. Он перевернулся на спину и сел. Натруженные мышцы ныли. – Хорошо вчера земли набросался, – вновь улыбнулся про себя Силаныч. – Сегодня надо закончить.
У скрытого огня о чём-то оживлённо перешёптывались дежурящий Викинг с Филином. Пробравшись как можно тише через спящих, паки воды и экипировку бойцов, подойдя к костру, Силаныч бодро прошептал:
– Ну, и как вы думаете, что мы сегодня будем делать?
– От зараз прям заінтригував, – осторожно отозвался Филин.
– Силаныч, – сказал Викинг, – ты же меня знаешь, я за любой движ, если мама отпустит.
Силаныч поднял начатую баклагу с водой и, откручивая пробку, пояснил:
– Для того, чтобы долго и много копать разрешение от мамы не требуется, – и стал жадно пить.
– Тьху ти, я думав він щось стояще предложе, а він… І так після вчорашнього руки-ноги болять.
– У меня тоже, вот и разомнёмся, клин клином вышибают.
– Силаныч, копать – значит копать, – слишком громко согласился Викинг.
– Тихо ты, джельсомино, – зашипел на него Силаныч. – Дежуришь – дежурь, мы с Филином вдвоём начнём. Пацаны встанут, кофе попьют, кто-то сменит тебя, присоединишься. Без тебя за сегодня не закончим. Филин идём!
– Шо ти за людина така, Силанич… – опершись на лопату, сказал Филин.
– Какая такая?
– Сам заморився, усіх заморив, а все одно – копай. Пів лиця красне, як у того індіанця. Тобі що щось погане наснилось?
– Может и наснилось, – согласился Силаныч и, подумав, добавил. – Хороший сон, давай копать…
Костянтин Ходак