В гостях у побратимов
Людмиле Калининой
Кладбище новое, сонное, зимнее…
Женщина-воин пришла к побратимам…
Возле Ореста, виною казнимая,
Думает долго о необратимом.
Курит, молчит, а в душе заколоченной
Много вопросов и мало ответов.
А на дорожках – следы-многоточия,
Ветры полны сине-жёлтого цвета.
Дальше идёт, лица ищет знакомые,
Падает пепел у ног сигаретный.
Здесь тишина, словно мир, невесомая,
Время в раздумьях летит незаметно.
Именно за тишину эту звонкую
Буйные головы хлопцы сложили.
Теплится свечечка перед иконкою,
Свежие труны несут к сторожилам.
Женщина-воин обходит старательно
Всех, кто её дожидался здесь кротко.
Душу свою будто перелопатила,
Скорбно стоит с пересохшею глоткой.
Не оглянувшись, уносит за пазухой
Павших за Родину сердце большое…
Но отдышаться удастся не сразу ей,
Женщине-воину с чуткой душою.
Дорога смерти
Людмиле Калининой
Август, а утро такое холодное…
Из Иловайска мы ехали молча.
Ад – позади, впереди – преисподняя, –
Шило на мыло менялось, короче.
Чуть постояли в селе Многополье,
Двинулись дальше суровой колонной.
Враг нас дождался, был очень доволен,
И налетел разъярённым драконом.
Бьёт он прицельно. Прямым попаданием
Прямо в меня. Руль сжимаю Ниссана.
Словно обрушилось вмиг мироздание,
Словно свихнулись умом россияне.
Всё вкруг меня в огнедышащем свисте.
Мчу по степи на шестой передаче.
Даже отъявленные атеисты
Просят у Бога немного удачи.
Страх появился позднее на хуторе.
Прятались там от обстрелов в канаве,
А на душе было гадко и муторно.
Нет у войны ни законов, ни правил.
Езжу я часто дорогою смерти,
Сны до сих пор меня очень тревожат.
Выжила в той роковой круговерти,
Чтобы вы помнили это всё тоже.
Помню команду: «Колонна, движение!»,
Сердце в груди так отчаянно бьётся.
Помню своё из войны возрождение.
Верю, что в мир в Украину вернётся.
Бой за Дебальцево
Людмиле Калининой
Мы являлись войны постояльцами.
Мир – лишь в белых и в чёрных тонах.
Бой тяжёлый идёт за Дебальцево,
Не увидишь такое во снах.
Не допустим мы здесь войска вражьего,
Защитим и себя, и Майдан.
Вас хоть раз хоронили заживо?
А меня с пацанами – да!
Били с танка прямою наводкою,
Другу даже не крикнешь: «Держись!»
Откопали. А смерть короткая
Научила нас долго жить.
С автоматами против танков
Людмиле Калининой
Уже пал ДАП, бои шли у Дебальцево,
Нас окружают… Танки бьют нахально,
А я сжимаю восковыми пальцами
Свой автомат, не чувствуя реальность.
Нас больше полусотни… необстрелянных,
А перед нами враг стоит проклятый.
И снег, и грязь, и серый день расстелены
Пред хлопцами и храбрыми девчатами.
– Чем воевать вы против танков будете?
– Чим, чим!!! Зубами гусениці жерти!!! –
Масяня так сказала, – не причудилось.
Мы были там, наверное, бессмертны.
Нам весело и страшно одновре́менно,
Мы ж с автоматами – да против танков;
И будущей победою беременны
Строители, медсёстры, лаборантки.
А Кошка песни очень храбро пела нам,
И хлопцы заразительно шутили…
Останемся ли к вечеру мы целыми,
О том не думали и не грустили…
Сожгут воспоминания горячие
Мне ночь, а утром снова станет легче,
Хотя и ноют старые болячки,
Хотя душа войною искалечена…
Окопные звёзды
Людмиле Калининой
Есть дети и уютный город наш,
Но нет в моей стране пока что мира…
Когда-то я надела камуфляж,
Закрыла двери собственной квартиры.
«Вернусь до школы! – обещала им,
И дочери, и сыну. – Не вернулась».
Всё в мирной жизни кажется иным,
Я на войне войною захлебнулась.
И было лето, и горел Донбасс,
И мёртвые везде. Их было сотни…
Я помню плен и коридор, где в нас
Стреляли, словно вышли на субботник.
Я помню холод, мёрзли пальцы рук,
(Мы – на нуле. И нечем там согреться)
Земли сырой о гроб негромкий стук
И материнский крик, что ранит сердце.
Теперь я дома. Дети подросли.
Зажили раны. Вдоволь сна и хлеба.
Ко мне ж как будто звёзды приросли,
Что согревали под окопным небом.
Они мне голову смогли вскружить…
Теперь во сне в глаза упрямо светят…
На них смотрела, и хотелось жить.
Хотелось жить… Скорей вернуться к детям.
В чёрном омуте памяти
Людмиле Калининой
Окружены… А хуторок в степи
Есть наша точка… Точка невозврата.
Я ранена. Мне говорят «терпи!»,
А рядом смерть с косою крючковатой.
Меня в себя втянула темнота,
А, вынырнув, захлёбываюсь болью.
Едва успев «ой, мама!» прошептать,
Вновь улетаю в небо голубое.
Очнулась, слышу: мы сдаёмся в плен.
Я висну на Масяне и Артисте.
Быть может, попаду я на обмен,
Ведь, кто не встал, того враги зачистят.
Мы под прицелом в поле, а везде –
Арбузы в полосатых одежонках…
Длиною в жизнь, кончался этот день.
Бойцов «Донбасса» отвели в сторонку…
А дальше – плен стал адом на земле…
А дальше… Выдохнуть хотя бы надо…
Враг нам в бою снарядов не жалел,
Да и в плену показывал браваду.
Я дома. Новый год. Идёт обмен
Других, похожих на меня, везучих.
Так хочется хороших перемен
И вырвать всех из страшных лап паучьих.
То, что мешает спать, хочу забыть.
Эмоции войны взрывают душу…
Хочу в добро я верить и любить,
И жить среди людей неравнодушных.
Тепло осени
Людмиле Калининой
Оставила горечь потерь позади,
Уже через раз начинаю дышать…
Мне воздух свободы так необходим,
Пускай отдыхает от боли душа.
Груз прошлых обид я пущу под откос,
Порадуюсь малому, роясь в земле.
Клубнику сажу, а на ней – цветонос,
От осени нынешней он ошалел.
Всё хочет цвести, не смотря на октябрь.
Тепло всем на пользу, и я оттаЮ.
Куда-то опять паутинки летят,
Цепляются крепко к сухому репью.
И я зацепилась за жизнь и живу,
Как все. Посадила на даче цветы.
Я рву сорняки и сгребаю листву…
И мне хорошо в этих днях золотых.
Приговорённая войной
Людмиле Калининой
Снится сон… И будто наяву
Слышу канонаду вражьих «Градов».
Стуком сердца тишину мгновенно рву,
Повышая суматохи градус.
«По подвалам! – командир кричит. –
По подвалам! Эй, кому не слышно!»
У врага опять отменный аппетит,
Только меткость, к счастью, никудышная.
Танк прямой наводкой – и по нам!
Боже мой! По нам! Я это вижу.
Сердце разрывается напополам,
И пригнуться хочется пониже…
Просыпаюсь вся в поту. Часы
Выхватили цифру три из мрака.
Рядом безмятежно дочка спит и сын,
Лает за окном взахлёб собака.
А на крышу пал орех «тук-тук»,
Словно выстрел. Мистика такая…
Тишина бесстрастная стоит вокруг…
А вот сон меня не отпускает.
Мирных звуков эта ночь полна,
Положительных ассоциаций.
Я ж навек войною приговорена
В страшных снах внезапно просыпаться.
Когда завяжешь берцы…
Людмиле Калининой
Не надо в сердце ненависть впускать,
Она на мелочёвку больше не транжирится…
Но вот куда её упаковать,
Когда она растёт в тебе и ширится?
Предательство и въедливая ложь
Сурово вывернут всю душу наизнанку.
Ты их на обстоятельства умножь,
И вот у жизни крепко сбита планка.
Не будешь оправданий ты искать,
Когда, чуть отдохнув, завяжешь снова берцы…
Не надо ненависть в себя впускать,
Взорваться может собственное сердце.
Галина Тарасик
Боже мой, какие потрясающие истории… Спасибо.
В том феврале я встречала беженцев из Дебальцево. Я их видела и слушала их. Передать словами невозможно. Мой поклон Галине Тарасик.
Спасибо, Галина